Артур Молев. Живопись.

"Тоже ЖИВОПИСЬ. Живопись все вокруг.

Быть волшебником! Все к чему прикоснется краска чудесным образом оживает и светится, помнить об этом и верить в сказки – краски. Любой утилитарный предмет попадает в иное измерение и начинает жить другой жизнью.

Писать тоньше, глубже, ярче, без страха, что бы потом спросили, а где она? Мы ничего не видим. Мы тоже так можем. А им не надо видеть, это как новое платье короля «Голый король». И мальчик всегда прав.

Ретроспективная экспозиция построена не на хронологическом ряде, а на свободной, наивно-величественно-детской развеске. Что с чем живет, то рядом и оказалось.

Выставка включает разнообразные объекты, как функциональные, так и остаточно-фрагментарные. Железо, дерево, холст, картон – и на них живопись маслом.

Декорация «Аукцыона» 1995-1997, 2010.

Артур Молев родился в С-Петербурге в 1969.

Участник десятков групповых и персональных выставок в России, Франции, Чехии, Германии, Голландии, Израиле. Автор восьми сборников стихов, оформил несколько книг.

С 1998 по 2001гг. создано четыре мультфильма: "Птица", "Чудовище", "Музатик", "Жидоголонога",  на музыку группы "АУКЦЫОН" и В.Волкова.

Работы Артура Молева находятся в частных коллекциях США, Израиля, Франции, Австрии, Германии, Голландии, Великобритании и России. В музее современного искусства «Эрарта». В галереях "С.П.А.С.", "Гороховая 55", "NAVICULAARTIS".

У нее всегда одни и те же любови: жизнь жадно впитывается ею губкой цвета, яркими красками в избытке наделяет она все, что метется на холст быстрой, страстной до дрожи кистью. Полутона и получувства, спокойствие и размеренность, шепот и придыхание  не в ее духе. У этой живописи всегда узнаваемый голос по накалу страстей и по характерному  густому и хрипловатому, мужественному тембру, впрочем, если вы расслышите в ней неожиданно звонкие детские голоса, то тоже не ошибетесь.

Не каждый Иван-дурак удержит в руках перо жар-птицы, не дается она так просто, а уж если поймал чудо птицу за хвост – хлопот не оберешься. Я не знаю, где и когда в точности подкараулил Артур свою жар-птицу, но могу представить себе, конечно не чисто поле с черным куполом мерцающего звездного неба над ним, а что-то совсем иное: скорее полыхнула она, озарив тайным цветом верхушку стены доходного кирпичного дома где-то на Петроградской  стороне, да так, что и приворожила к себе художника.  Жжется перо, руки от него словно горят, зато кисть в них так и бегает по холсту, летает прямо. Зимой, а ведь зимы на улице Шкапина суровые  бывали (даром, что ли немцы недавно в тамошних трущобах-руинах Берлин сорок пятого года снимали), от него еще и краски на палитре разогревались. Сам художник тоже согреться был не прочь, бывало, для чего скакал на своем верном коньке-горбунке в близлежащий лабаз. Однажды так резво поскакали, что чуть было ступеньки на лестнице дома на Пушкинской 10 не подожгли: искра из-под копыта вылетела и ничего, обошлось, вот только ступенька одна с тех пор позолочена стоит. Кто ходит мимо, обязательно эту историю с Артуром вспомнит.

Прошли те времена, теперь картинки его по-щучьему велению, по Емелину хотению по почте из города Амстердама приходят. Открываешь послание, а там другие города, один краше другого стоят, и все вроде как не Петроградская и не Васильевский, а что-то все равно родное видится. А потому что – Оно, — перо то есть, жжется по-прежнему и градус в нем все такой же – как увидишь, не ошибешься, сразу узнаешь.