|
Художник Михаил Иванов фигура легендарная. Вехи его биографии очерчивают образ художника — героя своего времени:
Учится в памятной СХШ с Олегом Григорьевым, Михаилом Шемякиным, Татьяной Кернер, Геннадием Устюговым. Первым в этой славной компании отчислен из школы за «формализм».
Экстерном окончив 3 курса искусствоведческого факультета, попадает в армию. Служит под Москвой, попутно знакомясь с московскими неофициальными художниками — Рогинским, Кабаковым, Краснопевцевым, Шварцманом. По возвращению в Ленинград общается с представителями предвоенного авангарда: Стерлиговым, Кондратьевым, Басмановым. Близкие отношения складываются с художниками «арефьевского круга»: Рихардом Васми, Владимиром Шагиным, Валентином Громовым.
Участник и организатор первых выставок неофициального искусства.
Квартира художника на улице Правды почти на десять лет становится одним из центров ленинградского художественного андеграунда, где устраиваются выставки обсуждения работ, общаются художники разных «кругов» и поколений. На кухне Иванова познакомились между собой Дмитрий Шагин, Александр Флоренский и Владимир Шинкарев – будущие организаторы группы «Митьки»;
В 80-х начале 90-х годов Михаил Иванов профессионально занимается иконописью — расписывает храмы, работает для церкви за рубежом.
Иванов известен своей «знаковой», как он сам ее называет, живописью. На протяжении нескольких десятков лет он разрабатывал ограниченный круг мотивов (пир, фигура с домом, голова).
С конца 90-х гг. художник работает над циклом работ с натуры. В основном это карандашные рисунки, проработанные цветом: городские мотивы, бытовые сюжеты. Несмотря на маленький формат, язык не поворачивается назвать их зарисовками с натуры. Выверенная композиция, обобщенный колорит сообщают работам убедительность законченного высказывания. «Знаковая» закваска не дает Иванову превратиться в бытописателя. Немногочисленные предметы, торжественно расставленные на листе, погружены в одиночество – иногда трагичное и напряженное, иногда созерцательное. Если раньше художник стремится насытить пластическую формулу живым переживанием, то теперь поток жизни в его избранном мгновении сам становится формулой выношенного внутреннего опыта.
|
