Михаил Шапиро. КАК ЖЕ-КАК ЖЕ… ПОМНЮ-ПОМНЮ… Живопись

26 сентября — 7 октября 2017

В залах галереи, вернисаж 26 сентября в 18.00

—

Выставка работ известного питерского художника Михаила Шапиро, многократного экспонента галереи Борей, на этот раз приурочена к его 70-летнему юбилею. Экспозиция посвящена излюбленной теме автора: человеку играющему.

 

 

 

 

 

 

 

 

Человеку, много игравшему в пору его ребячества, или сегодня катящемуся на самокате (предположим, уже в пенсионный фонд), но решительно путешествующему по городу на двух колесиках без опасения быть освистанным за ребячество.
Эта выставка посвящена каждому взрослому, остро запомнившему свое счастливое обладание заветной игрушкой. Посвящена она и детям, мечтающим повзрослеть. И еще — всем тем людям, кто однажды был связан узами тайного дружеского сговора с товарищами по двору, классу и играм: шумным, крикливым, играм в молчанку, играм в игрушки.
Игры людей в картинах Шапиро запечатлены разные: общеизвестные, легко узнаваемые и тайные, понятные только посвященным в вопрос, кто хотя бы раз в жизни катался зайцем в трамвае и прикидывался на глазах у друзей глухонемым пионером, вставшим навытяжку перед растерянным кондуктором. А кто без греха? Так тот и не улыбнется картинам Шапиро, а нам, простым земным грешникам, персонажи его картин, несомненно, улыбнутся и даже подмигнут с его холстов.
Эта выставка живописи — обаятельная, светлая, деликатная и очень человечно-эмоциональная: любимые игрушки нашего детства в работах Шапиро стали персонажами бесконечно длящейся, но давно минувшей забавы.
Игрушки и игры доверительно возвращены в его картинах всем нам, однажды повзрослевшим, утратившим дар и свойство беспечно баловаться, наивно одушевляя предметы и наделяя их волшебными свойствами. Самокаты, снежки, самолеты, ружья, родительские зонтики — парашюты, сломанные и вывернутые предательским ветром наизнанку… Испуганные мальчишескими финтами одноклассницы, порванные в уличных боях пионерские галстуки, портфели и ранцы…
И конечно, обязательный родительский разнос за проделки, страшный, как звук архангеловой трубы, и бесконечно милый в воспоминаниях о любящих наших родителях.
Эти жизнерадостные фрагменты, запечатлевшие уроки нашего социального возмужания, стоят того, чтобы увидеть их на картинах Шапиро. Увидеть, разглядеть, вспомнить, потеплеть душой и заново пережить с благодарностью к такому тонкому, доброму и чуткому художнику — Мастеру, возвращающему умение играть.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

—

На искусство всегда возлагались очень большие надежды: оно изначально мыслилось как посредник с иными мирами, как способ понимания и интерпретации окружающего, носитель информации, инструмент воспитания, с ним связывались надежды на усовершенствование всего сущего. Но существует позиция и менее амбициозная, считающая, что искусство это не более чем игра и игровой интерпретации подвергается любое проявление жизни. «Поэт делает то же, что и играющее дитя» — утверждал Фрейд.
И в этом есть здоровое, ироничное, трогательное начало. Этот тип творчества требует зрительной и эмоциональной ретроспективной памяти, умения мгновенно трансформироваться в детское состояние, находя для его воплощения адекватные упрощенные архаизированные формы. Похоже, что Михаил Шапиро обладает таким даром. Он словно реконструирует в своих картинах ту наивную и мудрую полноту видения, которое открыло новые горизонты художникам н. ХХ в. Это особенно органично в сценах детских забав, совмещающих разные ракурсы, позиции и масштабы, отчего эпизод полностью, без перспективных изъянов входит в «кадр». Художник словно ощущает моторику своих футболистов или пловцов, наполняя эпизод энергией и азартом. Стремительна сама манера – нарочито небрежные, спонтанные пятна – кляксы не столько изображающие, сколько намечающие предмет, пронизанный движением, включенный в поток жизни. Часто изображение намеренно фрагментируется, срезается углом холста, создавая иллюзию сиюминутно происходящего события. Иногда Михаил намеренно форсирует, если не злоупотребляет игровым началом своих картин, доводя его до бурлеска, шаржа, как в «Парикмахерской» или «Штормовом предупреждении» с нелепо парящими в воздухе фигурами и предметами. В некоторой пародийности можно заподозрить даже персонажей «Стены плача». Неожиданные причуды восприятия можно связать с ироничной натурой автора, отмечающего не всегда лестное своеобразие своих героев и неожиданность их житейских проявлений.
Но иногда у мастера возникает желание подняться над суетой сует, в данном случае, в буквальном смысле и тогда появляется цикл «Крыш», громоздящихся как мощные горные хребты с пиками колоколен. Окрашенные то в сумеречную синеву, то в теплые охристые оттенки, они позволяют заметить, что веселая пестрота в живописи Шапиро не исключает сдержанной тональной гаммы. Она появилась уже в самых ранних его работах, в Израиле, где, как он выразился, его «шарахнуло». Судя по циклам «Негев» и «Соломоновы столбы», ему открылась живая, мягкая, пластичная плоть земли, растекающаяся волнами, вырастающая скалами, насыщенная то раскаленным оранжевым цветом, то багровая под густым синим сумраком. Эти эпические ландшафты написаны так легко и прозрачно, что сама почва кажется светоносной. Пейзажи так не похожи на сюжетные работы мастера, что кажутся написанными другим художником, неким Шапиро II, который не злоупотребляет анекдотом и пестротой, но выбирает мотивы, в которых нет ни одного эффектного, цепляющего глаз предмета или цветового пятна, но есть атмосфера, насыщенная множеством оттенков и их едва уловимым перетеканием, образующим серовато – жемчужную гамму. Подчас эти работы напоминают дальневосточные мотивы, мглистую, тающую китайскую тушь, в которой предметы лишены и материальности и статики («Водопад», «Весенний лед»). Характерна в этом смысле и композиционная фрагментарность («Утки», «Ладога — шхеры»), сочетающая обрезанный рамой крупный первый план и бесконечные дали.
Очевидно, что Михаил Шапиро художник не без сюрпризов и воображения, и восточные мотивы в его работах тоже можно рассматривать как своего рода игру, попытку видения в иной традиции. Художник, реализующий себя в столь разных и неожиданных аспектах, не может быть не интересен. Эти заметки можно было бы назвать «Двуликим Шапиро», но можно надеяться и на появление третьей его ипостаси.

Изабелла Белят
искусствовед, старший научный сотрудник Государственного Эрмитажа

—

Михаил Шапиро родился в Ленинграде в 1947 году. В 1983 году окончил Мухинское училище. Занимался промышленным дизайном. В 1991 году, под впечатлением от поездки в Израиль, Михаил начал писать картины маслом. Первая персональная выставка состоялась в 1992 году в кинотеатре «Художественный». На сегодняшний день работы художника хранятся в Мурманском музее современного искусства, Вологодском музее изобразительных искусств, Новгородской галерее современного искусства, а также в частных собраниях в России, Израиле, Канаде, США и Великобритании.

—

Сюжет о выставке в программе «Культурная эволюция» телеканала «Санкт-Петербург»

Метки: borey, boreyart, борей, Борей-Арт, выставка, галерея, живопись, искусство, Михаил Шапиро, современное искусство, художник